Ростов и Нахичевань в книге «Путешествие по прикаспийским степям и югу России» Ксавье Оммер де Гелля и его супруги Адели

Семья французов де Гелль о наших краях, каким его увидели в 1839-1840-м году.

Вашему вниманию вольный перевод с французского языка:

«На следующий день днем мы прибыли в Ростов, милый маленький городок, расположенный на Дону. Его облик существенно отличается от облика других русских городов. Здесь уже нет тех прямых линий, столь холодных и однообразных, которые преследуют путешественника от одного конца империи до другого. Здесь неровность местности и необходимость приблизиться к порту заставили жителей строить свои дома беспорядочно, что и создает вид столь же разнообразный, сколь и живописный.

Население, смешанное из русских, греков и казаков, также в своем образе жизни не представляет никакого сходства с систематической чопорностью и всецело воинской дисциплиной, которые, по-видимому, регулируют все действия русских. Влияние народа, долгое время свободного, изменило даже характер канцелярских чиновников. В них уже не найти той надменности и напыщенности, которые отличают русское мелкое дворянство. Поэтому общество в Ростове гораздо приятнее, чем в большинстве губернских городов. Чин (tchin) не преследует вас здесь, как в других местах, своими смешными требованиями. Здесь происходит полное слияние национальностей, вкусов и идей, и каждый чувствует себя отлично.

Это тайное влияние, которое казаки оказывают на русских, — вещь достойная внимания и, кажется, доказывает, что недостатки этого последнего народа зависят более от его политического устройства, чем от его национального характера. Его природная веселость, подавленная тайным надзором верховной власти, легко берет верх, когда для этого представляется случай. В Ростове можно видеть русских чиновников, смешивающихся с казаками и греческими купцами, без того чтобы их гордая щепетильность принимала это за оскорбление.

Одна вещь, которая нас очень удивила и которая показывает, насколько либеральные идеи в ходу в этом городе, — это учреждение некоего подобия казино (клуба), где все классы общества собираются по воскресеньям, чтобы танцевать и веселиться. Этому нет примера в других местах. Это казино содержит большой танцевальный зал, прекрасные сады, бильярд, ресторан — словом, все, что только можно пожелать в заведении такого рода. Хотя каждый волен входить туда безо всякой платы, его тем не менее охотно посещает высшее общество, которое танцует там так же охотно, как и в аристократическом салоне. Все различия там стерты: чиновники, купцы, жены офицеров, молодые работницы, иностранцы — каждый класс толкается там локтями, и в результате возникает суматоха столь же разнообразная, сколь и забавная, своим радостным непринуждением напоминающая деревенские балы в окрестностях Парижа (bals champêtres de la banlieue de Paris).

Все является предметом удивления для путешественника в этом маленьком городке, столь удаленном от всякой цивилизации: гостиницы предлагают там хорошие рестораны, чистые комнаты, каждая из которых снабжена полноценной кроватью (что неслыханно во внутренней России) и множеством других предметов, которые едва ли найдешь в Одессе.

Ростов — центр всей торговли внутренней части империи с Азовским морем и значительной частью русского побережья Черного моря. Именно в этот город свозятся на хранение все продукты Сибири и мануфактурные изделия, предназначенные для потребления большей части Южной России. Эти товары сплавляются вниз по Волге до Дубовки, в окрестностях Царицына. Затем их перевозят сухопутным путем до Кагальницкой (Kahalnitzkaia) на расстояние около 60 километров. Там они грузятся на суда на Дону, который и доставляет их до Ростова, их главного склада. Барки, используемые на Дону и Волге, плоскодонные; они имеют 34 метра в длину, от 6 до 8 в ширину и около 2 в глубину. Их осадка составляет всего 0,65 м; их стоимость — от 300 до 500 рублей. Эти суда перевозят строевой и дровяной лес, древесный уголь, столярные изделия, лес для саней и колес, циновки, лубяные дощечки, деготь, смолу, пеньку, канаты, веревки, сырое и кованое железо, чугун, артиллерийские орудия, якоря, листовое железо, свинец, медь, масло и т.д.

Вся нисходящая навигация по Дону, начиная от Кагальницкой, зависит исключительно от поставок с Волги. Барки, использовавшиеся на этой последней реке и сколоченные на деревянных нагелях (т.е. разборные), разбираются в Дубовке и вместе со своим грузом помещаются на телеги, которые перевозят их к берегам Дона*. На эту операцию достаточно семи-восьми дней, а расходы составляют примерно четверть затраченного капитала. Поэтому ежегодно казна и купцы тратят в Дубовке от 850 000 рублей до миллиона. Подсчитано, что в среднем на дороге, соединяющей две реки, занято до десяти тысяч пар волов. Тяжелые товары платят от 60 до 65 копеек за сто килограммов. Восходящая навигация по верхнему Дону состоит в перевозке товаров, названных выше, для Воронежской губернии и других пограничных, а также в перевозке нескольких барок, груженных донскими фруктами и вином. Что касается восходящей навигации по нижнему течению реки, то она почти отсутствует.

Каботажная торговля Ростова довольно активна, особенно после учреждения керченского карантина. В 1840 году из этого города было экспортировано в русские порты более чем на 3 500 000 рублей различных отечественных товаров и примерно на 700 000 рублей провианта, главным образом предназначенного для армий. За последние три года льняное семя и обычная шерсть также дают для иностранного экспорта ресурсы, не лишенные некоторой важности. Численность населения Ростова составляет около 8000 душ.

Азов, расположенный на другой стороне Дона, немного ниже Ростова, сегодня представляет собой лишь большую деревню. Его крепость, столь долго знаменитая, была заброшена и превращается в руины. Она занимает, как утверждают, место древней Таны, построенной боспорскими греками.

Форт Святого Димитрия, построенный Петром Великим между Ростовом и Нахичеванью (Nackhitschévane), постигла судьба Азова. Он был некогда предназначен для защиты края от набегов турок, тогда хозяев противоположного берега; почтовая дорога пересекает его по всей длине и следует до Нахичевани по высокой насыпи, господствующей над всем бассейном реки. Нет ничего более разнообразного, чем обширные перспективы, среди которых путешествуешь, проезжая по этому длинному гребню. Позади себя видишь Ростов с его портом, наполненным судами, с его домами, расположенными уступами один над другим, как будто им не хватает места, с его греческими церквями и садами, чьи террасы венчают его. Справа спокойная и прозрачная гладь реки простирается в широком бассейне, берега которого затенены прекрасными тополями. Рыбацкие лодки, плоты, транспортные суда разнообразят его вид и самым живописным образом оживляют эту часть пейзажа. Затем, впереди себя, видишь, как возникает Нахичевань (Nackhitschévane), белый армянский город; и удивленный путешественник вновь обретает Восток в больших базарах, чьи сверкающие на солнце витражи он замечает, в причудливой архитектуре домов и особенно в прекрасных азиатских лицах, которые он встречает по мере продвижения.

Мы обошли все кварталы, все базары с усердием, источником которого были наши воспоминания о Константинополе. При виде этих завуалированных женщин, волочащих желтые бабуши (babouche) с неподражаемой небрежностью, этих восточных костюмов, этих длинных белых бород, этих купцов, сидящих на корточках за своими прилавками, этих базаров, наполненных продуктами Азии, мы действительно почувствовали себя перенесенными в один из торговых кварталов Стамбула: иллюзия была полной. Лавки наполнены множеством предметов, которые показались нам очень любопытными. Армяне превосходно работают по серебру. Нам показали седла великолепной красоты, предназначенные для кавказских князей. Одно из них, из синего бархата, украшенное черными эмалированными серебряными бляхами, с массивными серебряными стременами и уздечкой, усыпанной блестящими украшениями, было заказано для юной черкесской княжны. Как и в Константинополе, каждый род товаров имеет свой отдельный базар, и продажей занимаются исключительно мужчины.

Этот армянский город, расположенный на берегах Дона посреди страны, занятой казаками, — еще одна из тех странностей, которые можно встретить только в России. Спрашиваешь себя, какая причина могла пересадить этих детей Востока в край, где ничто не гармонирует с их образом жизни, где язык, нравы, потребности жителей диаметрально противоположны их собственным, где сама природа жестоко дает им почувствовать, что они там лишь случайно? Правда, армяне по существу космополиты, и как только их денежные интересы того требуют, они приспосабливаются ко всем климатам и ко всем правительствам. Трудолюбивые, умные и бережливые, они везде находят средства к существованию, и там, где они поселяются, с их появлением рождается торговля. Именно так среди донских пустынь возвысился Нахичевань, город торговли по преимуществу, базар, куда приезжают за покупками за двадцать пять лье (~100 км) в округе. Нужны были армяне, чтобы быть способными совершить подобное чудо и найти источники процветания в розничной торговле. Но также ничто не ускользнуло от их пылкой проницательности; все виды промышленности широко эксплуатируются ими. Они не ограничиваются местной торговлей, и ни одна ярмарка не проходит во всей Южной России без того, чтобы житель Нахичеваня не отправился туда выставлять свои товары. Костюм и вооружение жителей Кавказа составляют еще одну из главных отраслей торговли этих армян. Они находятся в довольно тесной связи с этими горскими народами, которым их даже обвиняют в шпионаже. Что касается общественных привычек, то армяне в Нахичеване — те же, какими они показывают себя повсюду в других местах; они могут сменить страну, костюм, но их нравы, их обычаи не претерпевают никаких изменений. Это дерево, ствол которого почти уничтожен, но которое везде производит отпрыски неизменной природы, различающиеся лишь некоторыми внешними особенностями.

Колония Нахичевани датируется 1780 годом, временем, когда императрица Екатерина II велела перевезти на берега Дона большую часть армян из Крыма. Колонисты делятся на земледельцев и лавочников. Первые населяют пять деревень, вмещающих население в 4600 душ. Другие проживают исключительно в городе, который образует центр их поселения и содержит около 6000 жителей.

Эти армяне пользуются теми же привилегиями, что и греки Мариуполя (Maicoupol), о которых мы упоминали. Они управляются администраторами, выбранными ими самими, и очень редко бывают вынуждены обращаться в русские суды.

Вот каково было решение Государственного совета империи в 1841 году относительно армян Новороссии:

«Потомки армян, поселившихся по приглашению Правительства в городах Карасу-Базаре (Karas-sou-Bazar), Старом Крыму (Stari-krim) в Крыму, Нахичевани и Григориополе (Grégorioupol) в Херсонской губернии, будут продолжать платить не подушную подать, а поземельный налог, а также налог на дома, согласно привилегиям, предоставленным их отцам указом от 28 октября 1799 года; тогда как все те, кто поселился после, так же как и все армяне вообще, будут подлежать подушной подати, как было приказано указом от 21 мая 1836 года, и будут платить, кроме того, начиная с 1 января 1841 года, а именно: мещане и ремесленники — 7 рублей с дома, а земледельцы — 17,5 копеек с десятины земли».

Уже давно идет речь о том, чтобы проложить либо канал, либо железную дорогу между Доном и Волгой. Во времена Петра I начали некоторые канальные работы, которые вскоре были заброшены. В 1826 году правительству был представлен новый проект; он оценивал расходы в 7 500 000 рублей; но он все еще ждет осуществления…»