Дункан и Ростов- история неразделенной и поздней любви?

Имя Айседоры Дункан — легенда мирового искусства. Она не просто танцевала, она проживала танец, делая его откровением. Сама она говорила об этом так: «Мое искусство — попытка выразить в жесте и движении правду о моем Существе. На глазах у публики, толпившейся на моих спектаклях, я не смущалась. Я открывала ей самые сокровенные движения души. С самого начала жизни я танцевала..».

В далекие дореволюционные времена, весной 1908 года, Айседора Дункан посетила наш город. Ее выступление проходило в театре Машонкиных. Как писала газета «Приазовский край» от 3 мая 1908 года:

«На первый спектакль Айседоры Дункан 1 мая собралось достаточно публики, но сбор далеко не был полный, что можно объяснить высокими ценами и общим «переутомлением» публики от весьма оживленного и разнообразного весеннего сезона. Знаменитая босоножка особого фурора у нас не произвела, и ее своеобразное искусство не имело здесь восторженных ценителей. Многие попросту ничего не поняли в тех пластических иллюстрациях, какие давала танцовщица к музыке глюковской «Ифигении».

Рецензент газеты сожалел, что публике не помогли понять новое искусство, не напечатав либретто, и сделал вывод: «Жанр Дункан бесспорно для огромного большинства совершенно новый, и нельзя восхищаться тем, что остается чуждым нашему художественному восприятию, хотя бы даже оно обладало самыми замечательными достоинствами и красотами»

Однако уже второй концерт, судя по заметке «Приазовского края» от 5 мая, прошел теплее: «Второй и последний спектакль Айседоры Дункан-«Идиллические танцы» , состоявшийся в том же машонкинском театре, собрал среднее количество публики и прошел оживленнее , чем на первом дебюте «босоножки» Госпожу Дункан принимали очень горячо и, по видимому, в следующий визит в Ростов, если ему суждено состояться, будет сопровождаться более осязательным материальным успехом..»

Несмотря на сдержанный прием, знакомство произошло! Уже к 1918 году в Ростове успешно существовал кружок пластического танца «Босоножки», что доказывает: у новаторского искусства Дункан нашлись в нашем городе преданные поклонницы.

Следующий визит действительно состоялся, но лишь в 1924 году. А за эти 16 лет мир Дункан и она сама изменились кардинально. Она влюбилась в Россию и в русского человека — Сергея Есенина. Их бурный, короткий и трагический роман стал частью жизни обоих.

Ее имя стало настолько известным в советской России, что даже Михаил Булгаков в «Собачьем сердце» упоминает в шутку ее родство с новым строем:

«Извиняюсь, – перебил его Швондер, – вот именно по поводу столовой и смотровой мы и пришли поговорить. Общее собрание просит вас добровольно, в порядке трудовой дисциплины, отказаться от столовой. Столовых нет ни у кого в Москве. – Даже у Айседоры Дункан, – звонко крикнула женщина..» А это значит- на звезду равнялись!

Революция 1917 года стала для Дункан, как пишут многие, изучающие ее жизнь, стала не политическим событием, а настоящим откровением. Она увидела в ней освобождение человека, что идеально совпадало с ее собственным искусством, направленным на раскрепощение тела и духа. Она искренне приняла новые идеи, и это не могло не отразиться на ее творчестве.

Летом 1924 года Айседора Дункан вместе с пианистом Марком Мейчиком отправилась в большой гастрольный тур по Стране Советов. Выступала она уже в Клубе Доноботдела ВСАСОТР.

И вот здесь произошло удивительное преображение — и артистки, и публики. Газета «Трудовой Дон» в своей рецензии проводит детальный анализ ее нового искусства: «Имя Айседоры Дункан навсегда останется связанным с величайшей революцией в области танца… Айседора Дункан прошла путь внутренней революционизации. Ее беспокойный, по настоящему революционный талант, не остановился на первых формальных достижениях. От тех интимных толкований произведений, свидетелями которых бы были 12-15 лет назад, она пришла к углубленным толкованиям, тесно связанным с коллективными переживаниями, навеянными ей великой русской революцией..»

В статье отмечено, как изменился ее танец: «И разве не смелость- ее танец «Трагической поэмы Скрябина» — вы почевствовали трагедию людей, придавленных тяжестью непосильного труда, рвущихся к освобождения..» Но главный ключ к пониманию и успеху в тот вечер был в другом: «Смысл и значение танца Дункан раскрылся для аудитории, когда артистка исполнила родное, близкое и хорошо знакомое- «Интернационал»! И тогда аудитория слилась с артисткой в бурном подъеме. И до этого непонятные танцы Дункан стали понятными!»

Вот так! Публика, которая в 1908 году не понимала «Ифигению», в 1924 году слилась с артисткой в едином порыве под звуки «Интернационала».

Однако, дискуссии по поводу творчества Дункан не прекращались как тогда, так и сейчас.

Самой Айседоре, вероятно, были знакомы все эти споры. Она с иронией писала в своей книге «Моя жизнь. Моя любовь»: «Как можем мы написать правду о самом себе? Да и знаем ли мы ее? Существует множество представлений о нас: наше собственное, мнение наших друзей, любовника и, наконец, врагов. У меня есть основательные причины это знать: вместе с кофе мне подавали по утрам газетные рецензии, из которых я узнавала, что я красива, как богиня, и гениальна; еще не перестав радостно улыбаться, я брала другой лист и узнавала, что я бесталанна, плохо сложена и настоящая ехидна…»

И действительно, ее визиты в Ростов — это идеальная иллюстрация этих слов. И причина столь разной реакции на её творчество, я думаю, заключалась не в неподготовленности или подготовленности публики, и не в политическом строе той или иной страны, а в самой сути её искусства, которое было полным новаторством.

Скорее, Айседора Дункан была художником, опережавшим свое время.

Оксана Мордовина