«ТЕХ ЖЕ ЩЕЙ, ДА ПОГУЩЕ ВЛЕЙ» : как впервые заговорило кино в Ростове и Нахичевани

В начале XX века Ростов и соседняя Нахичевань стали ареной соперничества синематографов, или электротеатров — так тогда называли кинотеатры. Несмотря на ажиотаж вокруг «движущихся картинок», ленты оставались немыми: их оживляли таперы за фортепиано или декламаторы, читавшие текст за кадром.

«Говорящее кино почти так же мало нужно, как поющая книга», — иронизировал киновед Виктор Шкловский. Однако технический прогресс бросил вызов скептикам, и на сцену вышел кинетофон — изобретение, призванное вернуть экранным образам голос и «стереть последнюю грань между иллюзией и реальностью».

Главной проблемой оставалась синхронизация звука и изображения. Томас Эдисон экспериментировал с совмещением кинопроектора и граммофона, но механическая связь аппаратов давала сбои. Прорыв произошел, когда звук и видео начали записывать на одну пленку, а фотоэлемент считывал фонограмму напрямую. Это позволило добиться точного совпадения речи и движения губ, что и стало основой кинетофона. Вскоре аппараты Эдисона и француза Гомона вступили в борьбу за рынок.

Новинка вызвала восторг у публики и деятелей искусства. Однако практика оказалась сложнее теории.

5 марта 1914 года на закрытом показе в ростовском электротеатре «Солей» перед градоначальником Зворыкиным, чиновниками, представителями местной киноиндустрии и прессой кинетофон раскрыл свои противоречия. Аппарат представлял собой разделенные системы: кинопроектор размещался за зрителем, а фонограф — за экраном. Звук воспроизводился электромотором, а изображение крутили вручную, что вызывало критику:

«Тех же щей, да погуще влей! — иронизировали первые зрители — Тот же поющий аппарат, но под новой маркой.. Изображения неясны, расплывчаты.. а звуки глухи, неразборчивы..»

Ростовский журнал «Синема», поддерживающий все новинки киноиндустрии, тем не менее, тоже высказал свое категоричное мнение: «Прежде всего ничего нового в области кинематорграфии Кинетофон не представляет- это такой же «поющий аппарат», какие существуют уже добрый десяток лет, с такой же граммофонной передачей звуков, но с точным совпадением звуковой и зрительной иллюстрации, что достигнуто путем усовершенствования съемки и записи поющих картин. Синхронизм- главная его часть..Мутноватая картина в соединении с шипящей передачей фонографа далеко не создают той иллюзии, о которой так настойчиво кричит реклама..»

Несмотря на общественные сомнения, предприниматели Хахладжев и Плант приобрели за 60 тысяч рублей у артиста Императорских театров Давыдова трехлетнюю монополию на эксплуатацию кинетофона в регионе. Впрочем, вскоре они попытались расторгнуть сделку через суд, разочаровавшись в технологии.

Тем временем изобретение продолжило свое шествие: в Нахичевани, в Городском театре, зрителям показали четыре ленты — «Пролог», «Русские частушки», «Балалайки Трояновского» и «Клоуны братья Костанда», используя сразу четыре аппарата.

Кинетофон, хоть и не оправдал всех ожиданий, стал важным шагом к эре звукового кино. Он доказал, что синхронизация возможна, пусть и ценой компромиссов. А язвительные отзывы критиков лишь подчеркивали: магия кинематографа рождалась в спорах, проб и ошибок, где каждый прорыв приближал мечту о «живом экране».

Оксана Мордовина

на обложке фото: дореволюционный кинотеатр «Солей»