КАК МЕНЯ КРЕСТИЛИ

  Мы с родителями всегда, когда приезжали в Ереван, останавливались в доме моего дяди Людвига Дуряна. Он был двоюродным братом моей мамы. А еще Людвиг Дурян был известен в Армении как поэт. На его стихи написано немало песен, которые были популярны и исполнялись на Всесоюзном радио и телевидении. Замечу, что они и теперь популярны в Армении.

   В доме у дяди Людвига я имел счастье общаться со многими известными армянскими писателями, композиторами, художниками и актерами.

  И еще. Именно в Армении меня крестили. Произошло это так. Когда мне было пять лет, родители вместе со мной поехали в гости к родственникам в Ереван. Конечно, остановились у дяди Людвига. Там все весело гуляли.

  И тут неожиданно родственники узнали, что я еще не крещен, и начали стыдить моих родителей. Как так, мальчику уже пять лет, а вы его еще не крестили?

    Это сегодня все так просто. А тогда если бы узнали, что папа или мама ходят в церковь или покрестили ребенка, то это все могло бы сказаться на будущем − и на их, и на нашем. Мы же должны были быть пионерами, комсомольцами. Иначе у тебя не будет нормального будущего.

   Считаю, что сегодня мы не должны забывать, что официальной советской идеологией был атеизм. Более того, в разные периоды времени он был воинствующим.

   Сейчас, с моей точки зрения, пошел другой перекос. Но это уже отдельная история и другой особый разговор.
А тогда, в годы застоя, в Армении многие свободно ходили в церковь, что, конечно, для меня было удивительно.

   Помню, как родственники повезли меня в Святой Эчмиадзин. Там я и был окрещен. Но ни мама, ни папа на обряде моего крещения не присутствовали. Они боялись. И я очень боялся.

   Помню, как ко мне подошел какой-то, как мне казалось, грозный бородатый монах в капюшоне. Начал что-то непонятное говорить. Ни мамы, ни папы рядом нет. И я расплакался.

   И вот тут произошло то, чего я не забуду никогда. Этот грозный священник вдруг улыбнулся мне и что-то ласковое стал говорить по-армянски. А потом погладил по голове. И я успокоился, какое-то особое было умиротворение. Почему-то это мне запомнилось. А еще запомнилось, как все вокруг смотрели на меня и счастливо улыбались − и родственники, и священники.

   После того как меня крестили, с меня тут же сняли нательный крестик и попросили, чтобы я об этом никому и никогда не говорил. Вот такое было время. Повторю, что это сейчас стало модно ходить в церковь. Кстати, я ничего против этого не имею. Это лучше, чем грешить. Несомненно.  Но однако… А тогда это было небезопасно.

   Лишь в 1989 году я вновь надел тот самый крестик из Эчмиадзина. Потому что стало можно. И я, будучи комсомольцем, уже мог носить крестик, говорить о перестройке и верить в счастливое социалистическое будущее. И я был искренен в этой вере. Это было именно так. Честно.

   Помню, как спустя много лет в «Вечернем Ростове» опубликовали цитату из интервью лидера КПРФ Геннадия Андреевича Зюганова. В частности, Зюганов сказал, что Христос был первым коммунистом в новом летосчислении. Почему? А потому, что он возвысил свой голос за сирых, за убогих, за бедных, за больных, за всех, кому плохо и тяжело. Более того, Зюганов заявил, что если бы Христос сейчас был на Земле, то он непременно был бы в рядах коммунистов и возглавил колонну трудящихся на первомайской демонстрации.

  Что мне сказать? Как прокомментировать? Думаю, никак.

Верить или не верить − это личное дело каждого, я так считаю. И вообще вопрос веры очень личный и деликатный. Но у нас традиционно были перекосы то в одну, то в другую сторону.

   Конечно, веротерпимость – это хорошо.  Лишь бы только церковь не стали превращать в обком партии. Но это уже другая история.

Георгий БАГДЫКОВ.