
УЛЬТРАМАРИНОВАЯ ИСТОРИЯ
05.02.2025 Автор Оксана Мордовина 39Автор Елена Игнатова
Здесь раньше ультрамариновый завод был. Между прочим, второй в Советском Союзе. Это сейчас тут автосалонов понаставили, а почти сто лет назад на этом месте построили предприятие, на котором получали ультрамарин химическим путем: прокаливанием смеси белой глины, угля, серы и соды. Природный камень – минерал лазурит — перерабатывать долго и дорого.
Да, это та синька, которой мы белье и белила подкрашивали. Но в промышленности ультрамарин использовали при изготовлении краски для разных нужд, отбеливания тканей, бумаги, сахара, крахмала.
Тут была окраина. Кругом – роща. Вон там, где площадь с памятником, проходила железная дорога, от нее потом к заводу ветку подвели. Место малонаселенное, на одной стороне лишь гнездились небольшие частные домики. Из-за них случилась целая история.
Поскольку производство ультрамарина сопровождается выбросами в атмосферу сернистых газов, вредных для здоровья, горздравотдел разрешил строительство завода на этом участке только при условии использования газоуловителей. На деле, они существовали только в теории. На практике же использовалась дымовая труба высотой шестьдесят метров. Для детальной разработки проекта и испытания газоуловителей требовалось время, а его не было.
Проект завода только согласовали, а котлован уже рыть начали. Время такое было, страна в своей промышленности нуждалась. Ведь как раньше купцы и отцы города рассуждали: «Зачем свое производить? Мы у заграницы все купим». Прямо, как нынешние. А оно вон, как вышло: после установления советской власти, связи с заграницей оборвались, а своей-то промышленности нет, так — мелкие заводишки. Вот и торопились со стройкой.
Но тут горздрав в лице одной дотошной тетки – товарища Силиной – потребовал обязательную установку газоуловителей или переноса стройки завода в другое место. А стены уже возвели. Что делать? Спрашивается, чего прицепилась? В городе уже есть два завода с вредными выбросами в атмосферу, и никто не возмущается.
Поднятый горздравом шум, грозил большими неприятностями моему деду, который на тот момент возглавлял управление горстройконтроля.
Дед развернул активную защитную деятельность по всем направлениям. Прежде всего необходимо было срочно выяснить количество допустимых выделений в атмосферу сернистых газов, а также рассчитать, сколько их будет выделяться в действительности, и сколько их может быть уловлено.
Были сделаны запросы в два завода, находившихся в том же районе и тоже отравлявших воздух отходами своего производства. Заводы ответили, что выделение вредных газов в атмосферу они не подсчитывали, но уверены, что оно ничтожно мало — от 1 до 5%.
Дел сделал еще запрос в химтрест г. Ленинграда, где уже работал такой же завод, о жалобах со стороны населения, проживающего вблизи этого завода.
Ленинградский химтрест дал ответ, что их ультрамариновый завод существует в городе с 1878 года, и на его территории еще три года назад имелись квартиры рабочих, но никаких жалоб от них не поступало. Газоуловители на заводе не применялись, т. к. концентрация сернистых газов, выбрасываемая в атмосферу, очень низкая – не более 0,25 %.
Но товарищ Силина не унималась и развернула встречную работу по выяснению влияния вредных выделений в атмосферу на здоровье советских граждан. С ее стороны был сделан запрос в здравотдел г. Ленинграда. Оттуда пришел документ, в котором сообщалось, что ультрамариновый завод, построенный еще в дореволюционное время, расположен на правом берегу реки Невы, и эта местность в то время не входила в черту города. Рабочий поселок, расположенный в полукилометре от завода, отделен от него широкой рекой и зелеными насаждениями. Поскольку признаков вредного влияния на окружающее население не обнаруживалось, то и требований по установке газоуловителей не предъявлялось.
Однако Силина, все равно, настаивала либо на прекращении строительства ультрамаринового завода, либо на обеззараживании воздуха. Мой дед понимал: если Силиной удастся доказать свою правоту, то выданное им разрешение на строительство такого завода вблизи жилых домов, грозит ему потерей свободы, а если рассмотрят его как диверсию, то — и жизни.
Дед спешно отправил письмо известному профессору-химику в Москву с просьбой определить количество газов, способных оказать вредное воздействие на людей, живущих вблизи ультрамаринового завода, но тот, сославшись на большую занятость, ответил отказом. Однако посоветовал обратиться к ленинградским ведущим специалистам-химикам в области ультрамаринового производства. Но и те отказались помочь под разными предлогами.
Товарищ Силина торжествовала, она почти победила в схватке с моим дедом, длившейся более полугода. Однако точку в нешуточной борьбе горздрава с горстройконтролем поставил иностранец.
Весной 1930 года наш город, по обмену химическими премудростями, посетил немец-химик с простой фамилией Шмидт. К нему-то и обратился мой, доведенный до отчаяния, дед. Дескать, герр, товарищ, камарад, помоги-рассуди, какой же способ обеззараживания воздуха выбрать?
Немецкий специалист ознакомился с документацией и через пару дней на двух листах тонкого ватмана формата А-4 , отпечатанное на машинке готическим шрифтом на немецком языке, дал свое заключение, начинавшееся словами: «Я поражен и восхищен тем, как вы заботитесь о здоровье ваших граждан, но и о прибыли не надо забывать». Он похвалил здравотдел за столь горячее желание защитить советских людей от вредного влияния сернистых газов, но считает, что им (газам) придают слишком большое значение. Тем более, есть вполне достойное предложение выводить газы через трубу в шестьдесят метров, хотя, по его мнению, достаточно и сорока пяти (такие они устанавливают у себя в Германии). Посему требование горздравотдела о закрытии строительства завода считает безосновательным.
Немца-химика попросили участвовать в техническом совещании по обсуждению проекта газоуловителей, где был подведен итог длительным спорам: данный проект все равно не обеспечил бы полного обеззараживания воздуха, поэтому можно вполне ограничиться шестидесятиметровой трубой.
Вот так и закончилась эта история. Мой дед не праздновал победы, он был рад, что избежал тюрьмы. Непростое тогда было время, шла вторая волна чисток во всех организациях и предприятиях. Я про них потом расскажу. А ультрамариновый завод построили бы в любом случае. Производство было важнее здоровья людей.
Прошло более семи десятков лет, и завод закрыли. Причина та же — отравляющее действие на атмосферу вблизи жилых домов. Дома понастроили уже высокие, почти сравнявшиеся высотой с дымовыми трубами, и при обмене квартир этот район популярностью не пользовался. К этому времени корпуса и оборудование завода, который стал уже не только ультрамариновым, безнадежно устарели, и завод был переведен в современное строение в промзону.